Журнал «Юность» - Журнал `Юность`, 1973-2
Руки на бок! Резче! Резче!
Побежали по мягкой, мшистой тропе, огибая прилегающие к зданию «Вышки» строения, направо к лесу.
От вчерашнего похода болели ноги, но эта мускульная боль, её преодоление были приятны, как и тишина, налитая морозом.
Благодушные и медлительные после сытного завтрака, солдаты батальона были построены на утренний развод занятий.
Подполковник Мишин, свежий, подтянутый, единственный среди офицеров обутый в сапоги — все остальные были в валенках, — обходил строй. Он шёл медленно, окидывая взглядом каждого в первой шеренге, то и дело заходя во вторую и третью, молча указывая на недостатки в одежде, иным сам поправлял то шапки, то ослабленные ремни, то поднятые воротники курток.
Мишин остановился перед связистами.
Сметанину показалось, что командир батальона смотрит на него.
— И это связь, это интеллигенция батальона… — сказал Мишин. — Посмотрите на себя, вы, гвардеец…
Мишин протянул руки, с силой стянул воротник куртки Ананьева и застегнул верхний крючок.
Ананьев заулыбался.
— Здесь слезам место, — сказал Мишин и прищурился.
— Щекотно, товарищ подполковник…
Мишин тяжелыми, медленными шагами вышел на середину перед строем, обвел взглядом шеренги.
— Товарищи, — сказал он негромко и потрогал усы. — Кого я вижу перед собой? — Мишин поднял голову в слабую синеву неба. — Это не боевое подразделение, это какой-то женский батальон времен душки Керенского… Даю пять минут времени для придания должного вида, после этого срока к нарушителям формы буду применять уставные меры…
Офицеры и сержанты, ко мне…
Офицеры и сержанты сделали несколько шагов вперед. Мишин молча повернулся и пошёл к казарме. Офицеры и сержанты потянулись следом…
— Расположение дядя Федя пошел проверять, — тихо сказал Ярцев Сметанину. — Сейчас стрелять пойдем. А вечером, я слышал, — в оцепление…
Перед боевыми стрельбами в близлежащие деревни, на пересечения дорог высылается оцепление: по два солдата-связиста в каждый пункт. Они должны предупредить местное население о начале стрельб и следить за тем, чтобы кто-нибудь ненароком не забрел в сектор обстрела. Оцепление держит радиосвязь с командным пунктом стрельбища.
Те места, куда посылались связисты, делились среди них на удобные и неудобные. Самой лучшей считалась поездка в оцепление в дальнюю деревню, куда начальство, особенно зимой, не добиралось.
Деревни, как правило, были привилегией старослужащих; они ездили в одну и ту же деревню, где были у них добрые знакомые, в домах у которых они останавливались и жили совершенно гражданской жизнью. Молодых же солдат посылали на перекрестки дорог недалеко от стрельбища, где всегото и удовольствий было: костер да глухая тишина.
— Говорят, в деревню в оцепление можно попасть, — сказал Сметанин.
— Замучаешься ездить, — услышав его слова, сказал Золотов. — В оцепление… — протянул он, — третий год на «Вышке» и в лесу будем сидеть, а салаги на печках спать…
— Ты чего, я так…
— А «так» и болтать нечего… Куда назначат, туда пойдёшь.
«Нашел чем хвастать, — «третий год»… — подумал Сметанин с неприязнью.
— Сейчас бы где-нибудь перехватить минуточек шестьсот, — сладко потянулся Градов.
— На стрельбище належишься, — пообещал Панкратов.
— Разговорчики, — сказал Золотое. — Мишин идет…
6
«Черт, мимо…»
— Спокойнее, Сметанин, спокойнее, — сказал за его спиной Углов. — Сейчас ещё раз… Выше бери…
После выстрела отдаленный наушниками шапки его голос был слабо слышен.
«А Валька Ярцев попал с первого показа…»
Фанерный человек — поясная зеленая мишень в ста метрах от Сметанина — опустился, но он уже успел засечь место, откуда тот появлялся: как раз в створе между верхушками двух высоких елей над ровной кромкой далекого леса.
Сергей скосил глаза на Ярцева и увидел, что тот лежит на боку, держа автомат над собой, готовый бежать к следующему рубежу; трехпалые армейские рукавицы были засунуты у него под ремень.
«Я свои не снял, дурак…»
Сметанин хотел было стащить перчатку с правой руки, с той, которая лежала на спусковом крючке автомата, но в это время Углов за его спиной крикнул:
— Показалась!
Он увидел мишень, и ему стало жарко от мысли, что он снова смажет, пули взметнут снег чуть в стороне и придется ждать третьего показа.
Задержав дыхание, приподняв ставший вдруг тяжёлым автомат, крепко зажмурив левый глаз, он аккуратно посадил мишень на черный обрез планки, свел мушку с центром мишени; левой рукой до боли сжал цевье и надавил неуклюжим в перчатке, закоченелым указательным пальцем правой руки на податливый спусковой крючок.
Автомат содрогнулся у него в руке.
Сергей открыл левый глаз и увидел, что мишени нет…
«Попал! Попал!» — возликовал он.
«Попал! Попал!» — повторял он про себя, вставая по команде Углова и идя к следующему рубежу.
От быстрого шага по узкой тропе в свежем снегу, от счастливости мысли об удачном выстреле ему стало теплее, зимнему дню в его глазах прибавилось света.
— …да предохранитель, черт вас дери, предохранитель! — услышал он голос Углова и обернулся.
Углов грозил ему чёрным в перчатке кулаком с зажатым в нем красным сигнальным флажком.
«Что это он? — подумал Сметанин. — Я же попал…»
Он прошел ещё несколько шагов с этим чувством несправедливо обиженного человека.
— Я кому говорю — предохранитель! — подбегая к Сметанину совсем близко, закричал Углов.
«Это же он мне… я забыл…» Неловко, холодной рукой в перчатке, он сдвинул тугой предохранитель, стряхнул перчатку в снег, походя втоптал её валенками и, сделав ещё несколько шагов, услышал команду Углова:
— Ложись!
Сметанин распластался на рассыпчатом снегу рядом с синим столбиком, которым был отмечен огневой рубеж второй цели.
«Предохранитель!» — скомандовал он еебе и передвинул рычажок в верхнее положение… «Расстояние!..»—Он оттянул ползунок на прицельной планке и переставил его на отметку 200 метров.
— Показалась! — крикнул Углов.
«Я должен попасть…» — Сметанин вдавил приклад в плечо, сдвинул локти и напряг глаза, боясь потерять на фоне леса зеленую фигуру мишени.
Она поднялась чуть правее того места, где он предполагал её увидеть, однако он заметил её сразу, с холодной враждебностью повел ствол автомата, целясь и постепенно надавливая на спусковой крючок, выстрелил.
Его дважды сильно толкнуло в плечо; на мгновение он зажмурился, а открыв глаза, мишени не увидел.
— Встать! — скомандовал Углов.
Ярцев и Сметанин одновременно, со свойственной молодым солдатам на стрельбах старательной чёткостью поднялись, перекинули автоматы через плечо дулами вверх…
— Кругом!
Сметанин повернулся; Углов поднимал его рукавицу.
— С огневого рубежа, шагом марш… — негромко сказал Углов. — Держите… — протянул он Сметанину рукавицу.
— Спасибо…
— В другой раз повнимательней с оружием, а то кого-нибудь подстрелите невзначай…
— Ясно, — сказал Сметанин.
— Давайте-ка бегом. — Углов заметил на валу, над рвом исходной позиции, подполковника Мишина. — Бегом! — закричал Углов звонко.
Далеко справа, словно навстречу им, ударил ротный пулемет; затем утробно содрогнулась земля, и в тишину клином вбился звук выстрела безоткатного орудия.
7
Сметанин и Ярцев сидели перед костром, о разложенным ими на земляном полу полуразвалившегося бревенчатого дома, который когда-то, ещё до войны, был штабом части; здесь проходила заброшенная дорога от шоссе, краем стрельбищного леска и дальше — к какой-то неведомой деревне.
Чернели проемы окон. Отсветы огня колебались на покоробленных стенах, на стропилах прогнившей крыши, на холмике снега, наметенном в углу.
— А рубать не несут, — сказал Сметанин.
— Кому тащиться охота!.. Старики по деревням разъехались — «картошка с грибочками солеными, огурчики…», Иванов… — Ярцев махнул рукой. — На Расула одна надежда…
Включенная на прием рация шумела у костра.
— Давай ещё разочек с «Вышкой» свяжемся, — предложил Сергей.
— Толку-то, — Ярцев поворошил еловой веткой костер; затрещало легко, полетели искры. — Знаешь, иногда подумаю, какого чёрта мы здесь торчим…
— Назначили… — зевнул Сметанин. — Только зачем назначили: по этой дороге никто не ходит…
— Я не об этом, я вообще…
Сметанин протянул ладони к огню, согрел их и прижал к щекам.
— Зябко, хоть в костер полезай… Я тебе честно скажу… — Сергей встал и заходил около костра.
